Яков Подольный
//
Не обеднеешь,
если в утреннем небе
взмывают птицы
молниеносно
неторопливо.
Даже если с открытой
ладонью рифма,
где-то на том конце
отзовется
в какой-то мере.
Возможно, узор
не нуждается
в повторении,
чтобы быть узором.
Представим,
как перед нами
раскатывается дорога:
Небо,
подернутое собой,
выглядывается,
речь свободна
в своей прямоте
на покое.
Заглядываю вперед.
Лучшие мысли приходят,
когда читаешь –
просыпается голос
и говорит, что хочешь.
Подвисают в воздухе
слабые связи.
Подлетев на кочке,
время остановилось,
не замедляя
своей процессии-гонки.
Сверкают реки
и не грубеют.
Всегда рядом.
Всегда начало.
Свое и чужое.
Закат всякий раз
решает задачу
восхода.
Наверное, ты,
и ты,
тоже угадываешь себя,
воспринимая то или это.
Ты есть.
И ты – ты.
Ты есть ты.
Ты читаешь это.
Я чувствую это
всем, чего не имею.
Ты замечаешь себя.
Ты расположен,
Ты расположена
произвольно,
но очень точно.
Редко из полноты
замечаешь зазоры.
Между словами течет река,
набирая и умаляя силу.
Проницать – не значит ранить.
Всегда настоящее навсегда
течет навечно,
приливает волной
и убывает с речью.
//
Обнаружился мир — протянут рукою.
Отношения поворотны.
Наклонилось высказывание — в воду.
Прикажи воде.
Разве воде прикажешь?
Как воде скажешь —
так все и стало быть
о-становись — вода -о- вода
к воде — воды на воде — не останется — только вода осталась.
Не пытай других элементов связей: говорил огонь — догорая дотла водою — они условны: сказала речь — формы наглядности.
Из-под толщи воды поднялось и небо: не пытай высотой глубин: не смотри за игрой изнанок: это лишь следствия видимых размещений.
— зачем ты мне все это говоришь?
Ответ: шум стройки и неслышная толщина интерфейсов.
//
Если я своей пульсирующей дрожью стены сотряс бы —
Если из рук канаты развились, на которых
пришвартованы корабли — они тоже бьются, как сердце.
Голову, закопанную в груди, выправляя наружу —
из прошивающей время в место точки — к батискафу —
и полноте жизни — не убоявшись ее же —
сияющей и блистательной пустоты.
Глазные сферы из комканной боли — на волю —
вместо сжати-я — центр схождени-я многих осей:
колесо без обода — не гигантомани-я — не центр вселенной
— но и не меньше — место ее прохождени-я;
тело — то, что содержит жизнь.
В прохождение этой жизни проходят запахи свежего хлеба,
в конкретном — и выражающем не-много и через не-,
но сбывающуюся возможность всех мест — месте
в том числе и места, где ты —
места где мы не не вместе —
и запах холодного воздуха:
читатель, подставь на места конкретного
что-то свое или любое иное:
запах____________, или запах__________,
чувство ___________, ощущение__________,
душа___________ к душе_________
обращает-ся, обраща-я,
свод-я концы бесконечного,
образу-я невечные, как цве-ты, сферы совмести-я,
на раскинутых мыслью в жизни
дворцах хрустальных любви — тебе
//
— Когда не знаешь, что делать, просто вернись домой*.
По небу едет квадрат: и ничего такого.
Мы движемся так быстро, что кажемся неподвижными.
И все мы больше просто люди, чем нет, (но не только).
— Поднимись на высокий этаж горы, спустись в нижний круг метро.
Мы звонили во все номера — рассредоточилось море.
Фрагменты любви плывут в эфире, наконец-то освободившись от любящих и любимых;
текучие среды особых свойств — почти без границ.
Один скажет «пусто», другие «неисчерпаемо».
— Переведи меня через реку — на все языки — живого и неживого:
Ответишь: «выбери, определись».
Лишь наметив барьеры, можно выбрать фрагмент и работать с формой —
сосредоточив на пустоте что там душе угодно.
Замечаем и технострекот и биоклекот внутри и снаружи.
Отражение светит в небо, где пролетают в том числе и другие фигуры
с назначенными им свойствами или другими, еще неназначенными, ангельскими чинами.
— Если пришлось бы выбрать одно, что бы ты выбрал?
Пропуски в небе и аритмия волн заключены в пари: судьба и случай.
Что-то себя провидит в проспекта створе. —
В притвор храма могли входить также и оглашенные.
— Все же дай мне лесами обвиться вокруг несущих конструкций — крепкой лианой — они обветшали.
— Дай мне поцеловать твой остов.
Почему-то не созывается праздник.
Где-то ликуют, но наше пространство пустынно.
Пусть в нем разместится то, что воймет его, не поглощая.
— Поднимись на высокий этаж Вавилонской башни: наконец-то она сама с собою сов-пала.
//
Горячий воздух сушит все оболочки
Мышцы как желтые сливы без кожи
Ползут мерцающим пунктиром выделенного инструментом захвата
На черные подкуполья века
Именем можно кликнуть лица друзей по одному
Можно сказать пион и увидеть распыленную слабую голограмму
вторичных или третичных следов пиона
Пион свернут бутоном — капсула содержащая пион или возможность пиона
Не желая раниться или восстав против смерти пион может не раскрыться
Решить выбыть из цепи сева сославшись на собственную декоративность
В глазах черно
Тело чувствует контур
Быстрый обруч гомеостаза
дает эффекты таинства оболочки.
//
Рыхлая речь. Пустоты и ложные плотности.
Брось на ветер сравнение-пясть — рябью.
— Вызывали образ?
Въехал на колеснице — так и сияет возможностью тысячи аллегорий.
Но ключ забыт, условности нет. Натяжение двух или (редко) более планов — слабое, скорее остаточное.
Случайный набор не совсем случайных костей безразлично к жребию длится.
Где-то запущен судьбо-нейтрализатор.
— Заботясь о вашем комфорте!
Остужаемый и согреваемый воздух, картины и голоса обволакивают в многомерный кокон бессмертия и, по сути, слабых, но в совокупности оглушительных, стимуляций в толпе ажитированных привидений.
Сброшены блоки сверх-тяжести накопленного осадка.
В техно-небе летает буквальное провидение — сорвалось с буквы. Беспрестанно приносятся жертвы: осколками, отбитием отражений, всесожжением где-то на дальних планах, горением миллиардов экранов возле бесстрастно-наивных био-придатков в сетке не активированных прицелов — до времени.
— Довольно мрачный ландшафт…
— В этом гуманнейшем из…
— Но кто мне скажет, откуда чувство, что он статичен? Что все падения и полеты, весь исторический микро- и макро-шорох — все скомпенсировалось и встало?
— Это у вас субъективное.
— От исчерпанности моделей.
//
Избыток энергии при недостатке действия.
Я голос и я сообщаю-сь и отделяю-сь.
и такое крылатое слово
из решетки зубов у него
излетело
Несу-сь со скоростью звука,
все равно опоздаю всегда после мысли.
и ангельский, должно быть
внутренний
Кто умеет сыграть внутри на театре многими голосами —
и если оставить в покое связки и перепонки,
вспомнишь ли голос каждого друга?
Расслышишь ли истины голос
в раскаленных электропятнах холодных цехов электронных,
за гулом и гомоном правды,
за воплями боли, пока их съедает,
войлоком чавкая, плотнее стены тишина?
Убавив громкость, не выключить всех каналов.
Сквозь нас проходят —
неслышно, но не бесследно —
волны чужих разговоров,
микро-шаги эволюции вида,
частицы мыслей, обломки смыслов.
— Напоминает что-то о старых привычках мыслить и чувствовать?
— Нет, не напоминает.
Этот текст — отлетевший голос —
со всех носителей отслоился —
приговоренный к времени глаза,
минуя ухо и горло.
Ощути его в своем вообра-ухе, услышь,
протяни, пропой, прогорлань
своим вообра-горлом.
И что останется ненадолго после,
повиснет в воображаемом послезвуке,
Там-то все и сказано
было будет.
На обложке работа Дарьи Яшиной
Добавить комментарий