Перевод с английского Александра Фролова
«ПОТЕРИ ТЮРЛЕРА»1
Узоры Тюрлера
непохожи как
руины Пальмиры
Козодой
Пинь2 ть Пии нь ть
крик натягивается когда те тени проходят
«и полночь вся – мерцание»
Пересечённые окна удерживают тень
слышится вальдшнеп
обрывками на рассвете
слушай
обрывки ветра
дрожащая трава
поле дерево очертание
Пиинь ть
поклянись этой
готике Козодоя
Солнце уронило лист будто дневник солнца
переворачивай страницу в тень, где тело лежит
в кустах. Тело шевельнулось, но со спокойным
движением, как волна завивается над рождением
где ничего не остаётся, кроме потёков пены,
как нервные смешки после безудержного смеха, как приближение смерти.
Это должно быть падение, не слёзы. Нет. Печальное?
Да, песчаная полоса переворачивает ракушку. Нерешительность
моллюска. Такое изящество ракушки и капанье воды,
позже сухость достаётся шельфу.
Тело больше не двигается. То тело – птица
без ритма или привязанная к графину для вина.
занимается странно-витиеватыми пометками, затем любовью.
Наручные часы окружают себя опасностью.
Знаки. Изношенные застёжки. Их время летит, останавливается.
Несётся галопом. По улице. Упало как яйцо с дерева.
Дорогостоящие сигналы вспыхнули в лунном свете. Полу-серьёзные
камни изнашиваются на запястьях достигая
графинов для вина.
Мне нравятся безобидные ритмы, а тебе?
Это не так важно.
Когда ничто не лежит там, надев кольцо,
даже Тюрлер теряет время.
Голубой день воды в луже
озеро за своим краем, даже тот храм
цитирует расстояние как гипотезу,
обманувшись туманом, три колонны превращаются в две.
Глубина и плеск воды
мысленные пределы.
Сегодня дети жили в слогах, подталкивая плоты,
подталкивая себя, область голов на них – солнце –
балконы, летняя прогулка к одалискам. Позже
усыпанная цветами комната, ушедшие актёры, исчезнувшие
цветы в горшках. Méchant3.
Я скучаю по головкам воробьев. Головки ныряют в лужу
как та метка времени поменьше стрелка на циферблате Тюрлера
Градация тонов важна, когда указываешь
на ландшафт.
Я возьму тебя снова на станцию. Позже
там будет время.
Бабочки глупы, «самолёты яркости»
Существующее унимает тревогу в могилах. Присутствия.
Как потеря – отсутствие.
«на бегу вприпрыжку по римской дороге поедая
помидор. . .»
Столкновение мраморной строгости вещей.
Точное очистилось от целого, зрелого.
Рассвет после ночного тумана. . . строгое подобие
спасает как тот стул. Ждущий равновесия.
Движение куда-то в музыку перемещает нас
к валунам.
Эти колонны. Тени охраняются громом.
Как лодки плотно прижимаются к воде, леса
наполнены небом.
Это – содержания.
Потеря ищет свою вазу. Гравировка пути.
Поездка на лошадях по кольцу Этрусков.
После второй потери Тюрлера
возможно уменьшение привередливости
фаза Таймекса4
и кто говорит что ветер усиливается до урагана
избежав добродетели… или что ей-богу
Таймекс – совершенство
запах картофельного поля
Время хрипло требует щербета и жестов
воробьев; когда запертая в стихотворении дверь
раскачивается и стонет как вор,
«вор времени» был оригинальным парнем
выпихнутым на улицу, пойманный под волной
покидает заросли прошлого и паутину сорняков.
Леденящие, ужасные шумы сна с напрасным
выслушиванием, веки пересекают щёки как сосны
протянувшиеся за пределы солнца, блеск попугая
щекочет глаз, пробуждение от теплоты,
ветерок на лампе и гребне горы, что-то холодное
будто лёд считает удары часов.
За этим лицо Тюрлера
горло на фоне темноты, мы говорим нос
исследует с достоинством, делает замечание
художнику, кто использует нос как лопатку.
Смотри, там Рене Шар!
Отличает от Гойи нос Дона Карлоса
филигранью катастрофы.
Механизм на коленях, да мольба
позади кристалла, оливковый свет тускнеет
когда луч скорой помощи становится ярче и автострада
мрачна пока время проходит
как смерть на какой-то звезде мгновения на лестнице
или сумерки, когда песок темнеет
волна как время у своего фонарного столба
все тени искривлены, невредимый кристалл
Паузы между механизмом и кристаллом.
Паузы изучены как песок те зоны
мы изучаем пока ждём.
«Время – безумно»
Вазы! Глотки! Лактация!
Молоко времени в луне водоёма.
Камни с облаком настоящие как сильфы
в скольжении ночных одежд, луна в зарослях
стебли обвивают вазы, бродяги.
(Я задумалась, не унёс ли он с собой моё стихотворение.
Я не смогла найти не следа этого, стихотворения. Я поняла
необходимость исследовать. Предстоящий отлёт. Посадки совершаются
каждый день. Хрупкие знаки делаются прочнее, как глаза привыкают
к горизонту. Вероятно, даже сейчас стихотворения лежат в его чемодане,
не запакованные. Вероятно, они ненаписанные. Стихотворения
где-то были свалены в кучу. Возможно, их уже забрали.
Швыряют с кровати на кровать или из рук в руки. Засаленные, теряющие
блестящую поверхность. Я всё ещё отказывалась верить, что они
исчезнут как часы Тюрлера. Он не мог
быть настолько беспечным, чтобы бросить стихотворение на улице, позволить ему соскользнуть с черного ремешка, как часы барахтающиеся, испорченные,
забытые, соскользнувшие с поломанного браслета.
Я прочитала письмо от фирмы «Белые стены»,
почитаемая, чистая поверхность на которой слова призвали меня
разместить фотографию моего стихотворения о фотографии или
снисходительно, если я захочу, отправить стихотворение, наклеенное на белую
плоскость. Я подумала о написанном мной белом стихотворении, чьё лицо,
возможно, даже сейчас запятнано пылью, и о белой ручке,
к которой я когда-то привязала название стихотворения, «Белая ручка».
Наверняка среди вещей в наборе, где хранился обувной крем,
могла быть моя «Белая ручка» с кремом в
ноздрях.)
Всё больше и больше память начала обходить
потери Тюрлера. Это началось с прибытия в Цюрих.
Напряжённое утро в отеле. Наслаждение балконом,
облаками. Спуск в сад. Решение доехать
на троллейбусе до могилы Джойса. Вернуться на троллейбусе.
Поездка по склону на такси в Цюрих. Долгая прогулка
по Штрассе5. Решение сделать первую покупку часов
Тюрлер.
Совершить те же действия для покупки вторых часов,
за исключением поездки на кладбище. Вместо этого вставить поездку на такси в
галерею. Не хватает денег, чтобы заплатить за такси. Искать банк,
который находится тут же, благодаря денежной географии
Цюриха).
Проход в гостиницу затруднен дождем, но все же обнаружить
Nervenklinik6.
Год спустя посетить Штрассе и купить вторые часы Тюрлер
с дальнейшей поездкой на железнодорожную станцию, где
кто-то садится на поезд в горы. К этому
добавляется головокружение, усиленное обменом швейцарской валюты.
Вряд ли я ожидала, что в следующем году потеряю
вторые часы на углу Лексингтон-авеню и Восемьдесят шестой
на Манхэттене.
Я даже не предвидела, что буду читать Известия Цюриха. . .
Вылупившись в своей шизе, она наткнулась на табличку с надписью
ВЫБРОСЬ. На самом деле была встревожена высотой, чтобы
броситься вниз, но она заметила, что символы
необходимы, поэтому она сняла свои старые часы и ВЫБРОСИЛА.
Сразу же после спуска с башни она столкнулась
с трудностями в лице Марки, который спросил ее, чего
не хватает на ее запястье.
.
Тем вечером, когда Джуни принесла пастушью запеканку,
были ещё споры, все согласились что тот, у кого
нет часов – ненадёжен, но, что потерять
часы было ещё более НЕНАДЕЖНО.
Именно она страдала больше всего. Одинокая на своём карнизе
там не было знакомого тик-так, чтобы утешить её. Когда
утро наконец возвестило о себе в форме кружения и
копошения над головой, она решает ехать
в Цюрих даже если это означало бы встречающиеся небрежные гласные на всём
пути.
Первая часть путешествия была свободна от опасностей. Лишь
за городом она встретила радушного цвинглианского викария, который,
вынимая руку из поддерживающей повязки, указал в направлении
своих часов и сказал держаться слегка правее.
Дорога ветвилась и била рикошетом. Шум гальки
давил ей на уши. Маленькая птичка выпала со своего насеста.
Она могла с трудом верить, что это были опасности
города, к которым возвращались изгнанники в отчаянии и отвращении.
Она точно выполнила указание священника и
за меньшее время, чем нужно, чтобы прочитать ENGLISCH РАЗГОВОРНЫЙ,
вошла в магазин, где были куплены
вторые часы Тюрлер.
Дома она записала это событие в ДНЕВНИК, ЖУРНАЛ,
ПИСЬМА, и Разные Списки Покупок, позже обнаруженные
угнездившимися в кустарнике за её мастерской.
•
Твоя потеря смягчена этим золотым
музеем. Сказками, когда внезапный поток воздуха
проникает в тихий замок. Птицы поют сложные
песни, которые не могут петь другие птицы. Веретено
кружится и появляется лёгкая ткань. Лица смотрят
в тёмных углах, когда с раскладушек мы
разговариваем в рифму. Пожелания заново наклеены.
Скоро будут введены обычные часы
•
Хотя ничто не может вернуть тот час*
Какой другой взгляд ты принёс с собой?
Дома с садами, смех, как
необходимый венец?
*Вордсворт
В часах Таймекс ты собрал октябрьский урожай.
До мозга костей всё пропитано дождём
гниющие тыквы и кукуруза,
ни кисточки там, ни снопов
равнины на семи ветрах. Тот лёгкий браслет
сине-желтый выцветший как складчатая кожа
голоса подслушанные ходят по пашням
в грязи для стрельбы из лука.
«Мы все должны набить свои шишки».
Ты испек осеннее имбирное печенье
Хихикал как мулы, дурацкое шоу.
Пусть эти объятия продолжаются на ободке чернильницы.
Надел белый воротничок, и его авторитет
подчиняет тебя, как глянец, как Цюрих.
Ты создаёшь двое часов.
Ты входишь в лабораторию. Присмотрись к часам
под названием «Никаких Потерь».
Позже они обнимаются, когда зима проскальзывает через подоконник.
на улице мы бы надели снежные шапки на наши черепа).
Не мешай.
Продолжение следует на кухне под руководством Сета Томаса7.
•
Казалось бы, реалистичные коды указывают на другие
уровни образов за их пределами, лед
позволяет времени украсить глыбу.
•
Вероятно, реки переходят в озёра печальный изгиб
мой образ на твоём плече, доморощенная
логика нашей двойственности, ткань времени
вытеснит нити, усыхание здесь,
пятно там, гниение начинается как полосы
дорожного движения, уносящегося в воздух с заходом солнца.
Уловка
Когда придут месяцы племен
толпясь над часами
Я возьму свои простые
или я надену коричневые.
Ещё один старый журнал, пока что-то
мечется на мелководье.
•
Напряжение, когда бьют часы
бормотание обволакивает, обволакивает
«облака окружают их циферблаты».
В поиске стремнины или дрейфа
эти плоты безвременные в дыхании
наслаждаются четвертью часа
бравые диваны окружают
Дыхательный тест пока мы вальсируем
любопытный палец ноги указывающий на часы
Глаза с бесцветной радужкой закрываются
как летят минуты
птицы пересекающие тёмные комнаты
Туфли у камина или однородность
бесспорная пока капли
преобразовывались перед нашим завистливым взором.
Ребёнок вошёл в комнату
в костюме часов
Ребёнок размером с пигмея
не изменённый пузырями времени
И заусенцы в горле времени и экраны
времени на которых цифры
Вспыхивающие разрывы
•
Смотри теперь вперёд и позволь прошлому быть*
1
Замёрзшие деревни на склоне
это колокольный звон
время ледяной горы!
Бежим в трактир захватив тыквы
лучше не опаздывать в этом краю
ритуалы соблюдаются
привычки под названием «стары как мир»
женщины ходят в чепчиках.
•
2
Прибыв на берег моря, он вручает ей валентинку
под названием «Берег»,
небо бело-серое, как в феврале
* Успенский
волны белеют когда отражают небо
в клочьях плотности что бьются
в берег регулярными ударами
подготавливая отток песка.
Она владеет этим пейзажем
мокрый снег падает на него.
•
3
В саду были движения
с листьями и велосипедами.
Бездействия страдали под целлофаном
зрея и распознаваясь
•
4
Жених и невеста ждут
под брезентом, целлофан
отделяет их от стихий,
жених украдкой смотрит на часы
он хотел бы отправиться
в далекую велосипедную рощу.
•
5
Autre temps, autre moeurs8
Я хотела бы переделать так
как это было в октябрьском плане.
запястье для любых часов
выпуская голубей
В развеянной мгле
поиск кристалла
Разбитое стекло
Фотография на обложке Александра Фролова
- Швейцарская фирма по производству часов. (пер.)
- *Транслитерация слова «peent», как попытка передать звуковую игру в английском: совпадение название птицы «peent» – (Американский вальдшнеп) и звуки его голоса. (пер.)
- Противно — фр.
- Американская фирма по производству часов (пер.)
- Улица — нем. Возможно, имеется в виду Банхофштрассе — 1,4 км известнейших магазинов, ресторанов, банков, отелей
- Психиатрическая больница — нем.
- Американский часовой мастер (1785 — 1859)
- Другие времена, другие нравы — фр. (пер.)
Добавить комментарий