Перевод с английского Руслана Миронова
Розмари Уолдроп (род. 24 августа 1935), современный американский поэт, переводчик и издатель. Родившись в Германии, она эмигрировала в Соединенные Штаты в 1958 году. С конца 1960-х жила в Провиденс, Род-Айленд.
После школы Розмари поступает в университет Вюрцбурга, где изучает литературу, историю искусства и музыковедение. В 1955 году она переводится во Фрайбургский университет, где открывает для себя труды Роберта Музиля.
В 1954 году Розмари знакомится с Китом Уолдропом, который впоследствии становится ее мужем. В 1958 Розмари уезжает в Соединенные Штаты учиться в Мичигане, где получает степень доктора философии в 1966 году. Она активно участвует в литературных, музыкальных и художественных сообществах университета, начинает серьезно интересоваться французской и немецкой поэзией. В 1961 году Уолдропы покупают подержанный печатный станок и начинают издавать журнал. Это было началом Burning Deck, которое стало одним из самых влиятельных малых издательств инновационной поэзии в Соединенных Штатах, тесно связанной с Language School.
Розмари Уолдроп начала публиковать свои стихи на английском языке в конце 1960-х годов. Сегодня ее творчество по-разному характеризуется — как поэтический эксперимент, философское высказывание и личное повествование. На ее стиль очень сильное влияние оказал год, который она провела в Париже в начале 1970-х годов, где она познакомилась с ведущими французскими писателями-авангардистами.
Розмари Уолдроп является автором более двадцати книг, включающих стихи, прозу и эссе. В 2006 году она была избрана в американскую Академию искусств и наук.
АСИММЕТРИЯ
1.
Нет никаких доказательств того, что мы обладаем особым чувством. Времени. Ты же не думаешь, что оно назревает пока ты сидишь в Провиденсе на тротуаре. И пусть твое внутреннее ухо. Займется твоим равновесием. Краем глаза, которым ты замечаешь, как черная кошка бродит у тебя между ног. Ты наблюдаешь за ласточками, что парят высоко на ветру, будто силы тяжести не существует. А мерцание солнца сквозь ветви сгущает воспоминание. О пробуждении на садовом участке. Среди зданий, которых больше не существует.
2.
Лето добилось успеха в клубнике, сладкой и сочной. Если, конечно, ты чувствуешь ее плоть на своем языке, не вникая как именно. Одна минута медленно перетекает в другую. Но как ты мог проследить осознанность в принципе? Или, если на то пошло, мысль? Она нарастает в тебе, но не как ощущение. (И не так как дитя или опухоль.) Опыт, за который тебе не схватиться. Как за запах сирени. Впрочем, он помогает рассеивать пустоту.
3.
Ты можешь заметить, как именно тени растут. После полудня. При том, что ты не в состоянии сосредоточиться, хотя бы на том, чтобы забыть мое имя. Никакая последовательность разрозненных действий не сравнима с пренебрежением. Чисткой зубов. Идентичным процессом более неуловимым, чем наступление сумерек. В обычном пространстве, где ты не слышишь мой голос. Преодолевающий воздух. Которым ты дышишь, непреднамеренно, пока твои мысли стремятся. В сторону кофе, напоминая экспресс под парами.
4.
Ты называешь это инстинктом. То, что ты собираешься сделать слово четвертым своим измерением. Способом завладеть настоящим и удержать его. От ухода, чуть раньше, чем ему предстоит. Жить в нескончаемом настоящем, как эта кошка, которая тычется в ногу тебе своим подбородком. Или Гертруда Стайн. Или вроде того далекого пробуждения. От многоликого света, иссеченного ветками вишни. Так много граней у листьев. Они повсюду, как феномены мышления.
5.
Но в свое время будет достаточно места для размышлений, ты говоришь. И заказываешь еще один клубничный пирог. Просто мышление не происходит (увы) у тебя на глазах, в условиях четкого горизонта. Оно распространяет свой свет. Как солнце за облаками. Из какой-то невидимой точки отсчета. И ни на одном этапе не возникает вопрос, полагают ли рыбы подняться. В воздух. Он расхолаживает. Ибо уже поздний вечер, и тени от зданий длиннее.
6.
Тени имеют голубоватый оттенок. Но кошачий мех источает необузданное желание. И как нам увидеть время таким, каково оно есть, если обходимся с ним как с вещью? Которую можно тратить или терять, не забывая при этом? О его постоянном исчезновении? Подобно сиянию на реке Сиконк, уносящему уток и лебедей прямо к заливу. Пока мы прижимаемся к берегу, полагаясь на течение воздуха. В то время как притупляются чувства. Окружающая среда разъедает. И Эдит Пиаф напевает, что ни о чем не жалеет.
7.
Мы не (как эти древние египтяне). Варьируем продолжительность часа. Исходя из того, сколько дневного света нужно разделить на двенадцать. И хотя твой рот наполнен печеньем (аллилуйя), слова не. Перевод чего-то, что там было раньше. Как твой пирог из ягод, муки и яиц. Попробуй найти внутри себя место, где возникают слова, чтобы лишить их того, что можно было бы получить. От отношений. Даже на языке иностранца. Кошка, во всеоружии, держит голубей на дистанции.
8.
Пока наш разговор продолжается. (Вместе с планетами, рекою Сиконк и значением слов). Физики предпринимают весьма конкретные попытки обхода асимметрии. Между прошлым и будущим. Точно так же, как это делает разум, когда возвращается. К этому наложению интенсивного света и листьев. В саду из твоего детства. Чувствуешь ли внезапный прилив тепла? Где пуповина? Заставляет ли это тебя помыслить слово «любовь»?
9.
Предложение со словом «время» уже содержит тень. Души, уходящей из тела. И при слове «уход» птица (или букашка?) взлетает. По диагонали. Навстречу стае собственных перьев. Видимых смутно через стекло нездешних идей. Подобно тому как снова и снова ты полагаешь, что мы воспринимаем как время. Лишь внешнее. Тогда как скрывающиеся внутри олени и антилопы играют. Не говоря уж об этих призрачных существах, наших воспоминаниях.
10.
Противоядием от таких рассуждений может быть полный переучет. Вещей, что присутствуют в настоящем. Автобус, автомобиль, солнце, голуби, кошка, стол, паук, кофейная чашка et cetera. Но где же тогда мы находим чувство? В нашей груди или в мышцах лица? В жестах, которые мы совершаем при помощи голоса? (Наподобие ясности, собранной с поверхности феномена?) Или при этом солнечном свете сквозь вишневое дерево, запечатленное у тебя в мозгу? Хотя это малое тело уже невозможно. И ничего не осталось от сада.
На обложке: «vortex attempt» by GollyGforce
Лицензия: CC BY 2.0 DEED
Добавить комментарий