Для меня текст – способ увидеть, встретить что-то живое, невозможное в своей противоречивости, но существующее. Недостижимое обычной речью, которая хороша для передачи информации. Поэтому получается медленно, по кусочкам. Чуть-чуть увиденного с одной стороны, чуть с другой, в этот момент времени, в какой-то еще. Взгляд на меняющееся и одновременно остающееся собой, и хотелось бы встретить его и в перемене, и в индивидуальности. И в то же время текст – ничего особенного, как дышать или смотреть, ни в каких высших силах он не нуждается. Просто работа пути от меня к кому-то или чему-то. Работа, однако, требующая всего человека, приходящая из событий и уходящая в действие.
Александр Уланов
*
То, что живет, когда его еще нет. Неосторожным касанием выхватывая с мели. Тьма велика, оставляя место и падение. Темнота глубока, своя, осторожно проходя сквозь другую, обнимая. Внешнее – дающее, ранящее, убивающее, иное, неожиданное. Внутреннее – соз-дающее, открытое и закрытое в глубине, собранное, бедное. Желание ведет не дальше сна планеты над морем, дойти бы. Небо на себя и всех, на двоих встреча.
*
Вспышка узнавания – точка, к которой идти. Скользит, исчезает, оказывается иной, уклоняется, преграждает. Путь – линия, бьющаяся, ломающаяся, длящая(ся). Переменой направлений создавая поле встречи, где длина может раскрыться другой длиной. Той, что ей ширина и кому она ширина, равные разные. Взглядом за взглядом, шагом на шаг поле кружит(ся) и скручивает(ся), проваливает(ся) и поднимает(ся), высоту и глубину нельзя догнать, но можно в них оказаться. По(д)нятым по(д)нимая по(д)нимающего. Еще время менять(ся) и расти. Количество измерений не ограничено и не оглядывается на что кто сможет представить.
*
ответ растет кругом за год
маслом не до кольца
пальмами не ладонями (в)ход
миром не берегу орех
не до всегда солью по коже в кровь
мачтой смолы песка
легкими план(к)ами окон
поперек горькой воды
*
отражаясь в пыли проницаемо дом далеко за прижимая к направляя от фотокамеру плот другой дом в руках удар бетонного пола в грудь внутри водоворота лент голова разделенная входом дважды накапливая слои встречая реку тепла учится обращаться отражая пыль
*
Звонкой свежестью заостряет углы – и сам угол. Сглаживает снегом, втягивает водой, рисует тонкостью. Обжигает, делая хрупким и твердым. Превращает свет неба в туман, туман в блеск. Достает из воздуха кристаллы, дает пространство лучам звезд. Сохраняет, оставляет как есть, разрешает появиться, но не жить – предлагая мосты и дороги. Колющая тонкость спокойствия. Строгость отдельности. Дрожь того, что захватывает. Остановиться – умереть.
*
не голос в огонь около двенадцатиэтажного ветра где ты закрытыми глазами у недовольных лопаток подкладывая в кипение все забывающего сна серую крепость шепота ящерицы над приливом в два с половиной свиста стрижа у арок поселивших небо вместо кармелитов греческим мостом к испанской лестнице с вероятностью Вероны площадью усталости нитки нерва в сухой ладони с просьбой чего у тебя нет но что можешь дать оставляя место ~ буду
*
думал что не расколется потому что проще
хуже и не пойти и с новой точки полуокружность
напряженье стирая простынь не на веревке
ветер три года шага не стали словом
не сомневаться мешать но виски в ладонях
окна стекают морем на звезд и ежей и не
страшно пока с тобой
*
Химера крайне задумчива, и язык высовывает не из ехидства, забыла о нем, он и отправился сам по себе. Поезд не от прощания к встрече, а от встречи к встрече – иначе бы все поезда ушли и там остались. Вперед-назад, иголка над швом. Но и от прощания к прощанию. Сначала отсутствовала ты, я не мог представить тебя там. Потом я, и могу представить тебя здесь. Каждый исчезает, оставляя другому дом. Город все больше похож на тебя – ускользающая ломкая бесконечность. Обнимешься с небом – и на тебе останется его синяя краска. Глаза поднимая к коже предлагая пу(с)ть.
*
Говорить друг друга ожидать. Сгущенная гора амальгама ответа: (вы)верни пещеру. На берегу дня солнце стерто в песок. Не спрятаться на камне мимо идут машины к бараньему мысу. Ромашки лучше всего на черном поле на них пошли посмотреть Дама Созвездие Дым Клюв и Шляпка Вулкан. Лучшие книги всегда не дочитаны. Тихая руда болот в приближении полыни магнит темноты море пересечение параллельных дождя. Длительностью морганья закрыто на звук.
*
Опора – человек, предмет, место, знание. Позади – и впереди.
Человек – помощь. Но и окно, показывающее возможное направление шага. И его надежда на твой шаг.
Предмет – неизменность свойств, позволяющая уверенно оттолкнуться, и зовущее яркое многообразие.
Место – защищающее от помех и приглашающее в себя множеством там происходящего. Комната и берег моря.
Знание – о том, что, и о том, как. О том, что получалось же что-то раньше. Человека, предмета, места, себя.
Никто и ничто из них не надежны вполне, но мир абсолютов – сплошные опоры, от которых не оторваться.
*
где нет открывает другое не выводя
дернет черт лица скобок не закрывая
превращаясь не прерывая это имеет время
если растет поднятое делает видимым ветер
в отклонении в охоте в порядке беспорядка
точная неуверенность совместная скорость
искрой прикосновения птицей в цвет попадает
ртутью ртуть встречая всегда недостаточно
углом круга на границе и чуть
*
ничто не оправдано собой у разбитого кофе якорь в поле свет свалившийся со стола лучше стекла ветер не умирает соком льда рисовать удаляясь из своего следа через тревогу солнца будем городом рыбами не друг другом у карты нет горизонта ма(я)к остротой островов на движущемся берегу лодки убежим от завершения ростом все ближе чего лишь касаешься под водой
*
Жалящая ночь, перемешанная с солнцем. Семечки в кожуре дыма. Месяц сломанной лодки. Крик морской черепахи. Лечь на спину и смотреть, как вибрирует небо. Два с половиной шепота тебе. Червь, что живет в яблоке и книге. Лист приближения в отсутствии цвета. Соль, захлопнувшая землю. На трамвае до Крита по карте из пыли. Жизнь не нить, что-то между клубком и снопом. Не очень легко перерезать, легко сжечь. Бояться чужой смерти – моя уже со мной. Дрожь камня – песок. Почерк воздуха от дыхания до ветра.
*
отвечая теряя не играя в холодно-горячо
воздуху подставляя тонкой кожи плечо
кровь и голову подгоняешь пружинками на запястье
крепко держатся за руку зубы несчастья
отгороженная открытая себя отменяя дрожью
танцевать со мной без меня перегнувшись можешь
у тепла неприкаянного иглы перья
жесткостью помогает упругая точность доверья
под рыдающей тяжестью оглядываешься на высоком коне
разветвляет и оборачивает твое быстрое слово не
место покоя тебе не найду не спугну
сном твоим говорить разбрызгивая тишину
*
тень осы день в небе ночь на земле переменно кот и змея продолжая гибкость друг друга ловят неожиданность касания тонкой сухостью дом цветка на котором буква р для смотрения на облака через ее окно черепаха приходит с печалью дерево упав продолжает расти в длину движение ладони успевает отразить луч луны горящий уголь прошедшее горизонт резче к закату небо темнеет море еще блестит поменявшись
*
Не слушающий говорит о неумении слышать, не радующийся – о неумении дать. Немного толку, если не горишь. Но если сгораешь – тоже. Нельзя считать себя самым важным – только иначе, может быть, можно оказаться важным для другого. Принимать как есть можно того, кто стремится не как есть. Удержит – кто едва держится, кого держишь ты. Потому и беречь другого, что с собой не так интересно. Необходимость несимметрии. Зову тебя не потому, что у меня нет, а потому, что ты есть. Тебе орден кокосовой скорлупы за неумение красить ногти.
*
ожидая рядом рядами корней корешков
не сложенное сложное сломанному зарастать
к правде встрече перо перемены
кленовым клевком горящая нитка да
умственные киты на границе почт
только начиная обойтись со смыслом
летом не выше вишни не убедить
медленностью непотери храня углы
за оконным ядом предполагая взмах
*
скалы следы большого ветра осмотреться прыжком в иную среду в дверях пространства небесный кит фонтаном оборачивает в прикосновенье упругость креветки щиколотки в свете луны течение воды в воде не крик но смех с закрытыми глазами локти вплетенные в соль между встретить не встретить воздух внутри снаружи
*
медленной дрожью хранящихся чисел
выходят по скалам задержанные приливом
руки смешав с травой чей брошенный дом
радиотелескоп ожидает молнию тишины
места внутри отдыха окон шага
тяжестью лимонов своих углов
поперек кости кружной дорогой
на растущем выходе неизвестно в
*
Шепот, шорох, стук – дождь. Волна – шипение, плеск, удар, взрыв. Пар – свист, рев. Водопад – перебранка, грохот. Лед – звон, хруст. Снег – тишина. Застоявшаяся – всхлип. Пещерная капля – эхо. Родник – молчание. Переменная – со множеством голосов. Говорит движение. Журчание романтикам, бульканье реалистам.
*
сделать ночь снеговика сон меняя на путь неприрученной тревогой
запахами кормясь бегом по залам усталостью никому
не откладывая по кораблям своей английской набережной
через заборы оказалось к ожиданию забвению
еж плывущий в Перу
удивляясь водой не только водой удивляя
слышишь иглу в стогу рядом с дверью и занавеской упрямство искры
цвет осени весной время предлогов и предложений молчащим
криком
яблоки пианино крыша чтобы смотреть губы смолой
встретить пением старого кирпича быть мачтой окна
отпуская не отступая спрашивая начиная близкое что
меняет себя
*
чем хочет быть окно?
какова тень белого цвета?
точен рисунок обходящей ладони?
так открыт цветок?
в невесомости черновика
(кто без предков чтобы косточка проросла)
место:
улыбка ноября зеркало крыльев
предполагаемое с той стороны воздуха
путем синтаксиса сшивая кровь
не говорю:
подставляя дождю холодом выше ночи
горящие нити в радуге голоса
волос в падении разрезает
*
Кто появляется из арок винограда, пьет из тени чашки. Силуэту на фоне тлеющих пузырьков щекотно от засыпавших звезд. Волосы не успевают за поворотом. Ракушка одевается в лунные горы. Крепкая подпись земли. Корни белого стола, медленные волны тюльпанов, высокий лоб внутреннего плача уходящего в сгоревшее дерево огня. Остается накипь красного аквариумного кружева, изъеденный лед на ладони. В тонкость возможного собирая(сь в) воздух.
*
В дыме елей белая каменная река между гор марсианского леса. Кузнечик-олень пьет из нее, теряя кору для ограды серьезных быков. Это тебе вместо обожженных улиц – пространство без чужого дыхания. Испаряющиеся часы, сверток глотка, цветы, что растут сквозь ошпаренный асфальт. Одетая в мох змея, медленный ветер, печальна в ожидании сбрасывающего кожу перелета.
Изображение на обложке: «Mesh Man» by Garry Knight
Лицензия: CC BY 2.0
Добавить комментарий