Поэтическое для меня состоит в хрупкости мира — и самого ощущения такой хрупкости. Стихи вынашиваются, как правило, долго и пишутся, по сути, всегда — даже тогда, когда не происходит процесса написания самого текста — они вбирают в себя по дороге множество вспышек, деталей, неожиданно и парадоксально обнаруживающих связи между собой, случайных фраз из разговоров — как с близкими людьми, так и просто услышанные на улице, — которые я записываю, предчувствуя, что они станут текстом, поэтому нет границы между поэтическим и не-поэтическим. Происходит налаживание семантической связи между явлениями и событиями, а также между частями языка и разными языками, из-за чего в стихи вкрадываются слова и фразы из других языков. Все вырастает друг из друга, и из желания выстроить связи растет и желание доверительности, вовлечения в со-переживание для читателя этих текстов.
Наташа Игнатьева
***
речь
мимолётное заметное
сохранение
вздоха
белой тенью
молочной пенки
облепляет ложку
невысказанного вопроса
в разговоре
через посредство ошибок
с сосредоточенной чуткостью
артикуляцией
как у играющих в дженгу
дрожит
упадёт
перельётся
или задержится
на губах не обсохнув
***
отнемевшая
вытекшая в кончики пальцев
память
тревога
становится оперением
на просвет
взгляни
оно как многострунье
облетающих веток
привычное
отнятие света
бег по дну
засохшего пруда
тщание опереться
задеть крылом
задумавшегося
кто ты такой
на светлом крыльце
внутреннего дома
поводишь затёкшей ногой
улыбаясь почти некстати
***
в понедельник
когда упадут листья
и каштаны
предложат
велосипедные шлемы
увидишь на улице
многорукое
многоногое существо
как велосипедист
с картины гончаровой
сверкая колесами
зажжёнными спицами
проезжает по пузырькам
замыленной улицы
считает билборды
огибает пруды
давит скорлупки каштанов
в прядильное старого парка
в чувстве беспрестанности
предвременного света
***
подбор инструментов
как перед хирургом
или дирижером
иголки и трубки
струны толкачики
чтобы смонтировать
сшить по швам
пригнать пристучать
молоточком
перегнать
над огоньком-горбунком
в пеликаньем горле реторты
хрустящую на зубах
щебёнку страха
в настройку струнных
смотреть в бинокль
говорить в рупор
бесконечно проводимого опыта
что становится видимым
растворением
тающей справедливостью
уколом надежды
данной как ауфтакт
вырезанное слово
***
в чередовании
света/о/тени
течений дыханий
тёплого и ледяного
чувствуешь
проплывая
в-под-над болью
слыша смех
доносящийся с лодки
то и реку душе моя
кормлю расстояние
что тянется рыбой
между речью
на этой дороге
становишься исчезаешь
рыбой-птицей-зверем
языческой жрицей
китайским кули
ребёнком несущимся
на самокате
пожелтевшим листком
запомнившим
подсвеченную темноту
***
молчание
выбирается
из отражения
рук взятых
друг в друга
копошится
словно синица
что цепляется
острыми лапками клювиком
чиркает
улетает сорвавшись
и отражается небом
как деревья
что пытаются
последней вспышкой
горького полнокровного цвета
удержать тепло
напоследок
щекочась в линиях
словно нарисованных
обмылком по ткани
жизни сердца
движения в неизбывное
обмылок скользит
из намокших рук
сквозь дрожащую
мембрану
начала
про-говорения
На обложке: «Ghost of a Black-headed Gull» by Jussi-Teppo Toivonen
Лицензия: CC BY-NC 2.0
Добавить комментарий