Переводы с английского Руслана Миронова
Из книги ADORNO’S NOISE
/фрагмент из фрагментов/
…звон колоколов в 18:00 не так оглушает нас чтобы бы мы превратились в зомби оглушая нас так чтобы мы превратились в зомби они не выказывают никакого неудовольствия выказывая неудовольствие они не компенсируют определенные галлюцинаторные реакции компенсируя определенные галлюцинаторные реакции они не помогают ей сохранять ясность ума сохраняя ясность ума она все еще в состоянии принимать решения принимая решения она не проявляет сексуальной активности проявляя сексуальную активность она не игнорирует свои желания игнорируя свои желания она не прокладывает путь следующему поколению прокладывая путь следующему поколению она не оказывается единственной кто занимает мысли всех ныне живущих млекопитающих оказавшись единственной кто занимает мысли других млекопитающих она не разъясняет свою точку зрения разъясняя свою точку зрения она не проверяет твои навыки слушания при проверке твоих навыков слушания ей будет не так легко угодить как она раньше думала если ей будет так легко угодить как она раньше думала она ничем не рискует рискуя всем она чувствует себя свободной женщиной чувствуя себя свободной женщиной она не осознает относительности своего положения осознав относительность своего положения она не следует никаким инструкциям следуя всем инструкциям она не придерживается их условий придерживаясь их условий она не позволяет своему воображению выйти из под контроля позволяя своему воображению выйти из-под контроля она не обвиняет тебя в чем-либо и не пытается все грести под себя обвиняя тебя в чем-либо гребя все под себя она не такая скучная как некоторые другие корпоративные типы будучи такой же скучной как некоторые другие корпоративные типы она не сдает позиции сдавая позиции она не сильно напугана будучи сильно напуганной она привлекает к себе не больше внимания чем заслуживает привлекая к себе больше внимания чем заслуживает она не допекает тебя любовью допекая тебя любовью она не позволяет тебе верховодить позволяя тебе верховодить она не создает социальной анархии создавая социальную анархию она не становится плодом чьего-то воображения становясь плодом чьего-то воображения она не предвидит последствий своих действий в принятии на себя последствий своих действий она не лучше любого парня в том что она лучше любого парня ее не обманывают оказавшись обманутой она тебя не задерживает задерживая тебя она не ворует плоды с соседского дерева воруя плоды с соседского дерева она не утопает в печали утопая в печали она не пишет стихи
Из журнала ROOF #5, Winter — 1978
АРИЗОНА
Взбирайся по сланцам, прихлебывай кофе, притормаживай в изменившейся атмосфере. Которая, кстати сказать, изменилась не слишком: дома мы точно знали, что к востоку от нас. Погода могла быть пожестче, если бы не бесконечный ветер.
День ослепителен и безошибочно жуток, поэтому ночь превращает нас в нечто тусклое, ползуче-чешуйчатое. В воронках мы держимся ближе к земле. Знамениты своей осмотрительностью и укорененностью. Пальцы ног выпирают. Навстречу уединенным озерам и сонму пустынь.
Пожалуй что выйду, и понаблюдаю, как перепелка дробит непрерывность всяческих мыслей, кокетливо их прерывая крошечными коготками, которым не за что ухватиться, и потому они вечно в движении, пока не уткнутся в еду.
Легендарный мальчишка, мой предок, сбежал от усмешек своих овец. Они оставались, чтобы побыть в тишине. И кто знает, возможно, они умирали порой естественной смертью. Бедняжек, костлявых и угловатых, по волнам побросало, но они были стойкими и во время прилива в стадо вернулись, став, в итоге, еще одним термином для камней, вырванных из потока иными легендами, осложнявшими всем остальным движение вслед. Отсюда и кара водой, отсюда и гризли, в том, что касается применения шкур. Ему не пришлось наблюдать несоответствие стада условиям местности, где они размножались, и он прожил в бедности до конца своих дней.
Предпринимая усилие на глазах тротуара, корректируешь облик ума. За спиной у него фамильярность в мыслях, и фляга качается на бедре, отмеряя маршрут. Город плывет по суше, по воде возвращается.
Маршрут, однако, еще не намечен, несмотря на потребность найти уникальную пропасть, вернуться и отчитаться, сообщить в комитет о том, что нужно заполнить – будучи в центре этого оригинального человечьего опыта, отодвинуть в сторону сланец, раскрыться, раздеться и посвежевшим, сиречь, освежеванным, отправится по глинобитному коридору навстречу застрявшему свету.
Страдание было встречено там свежими комнатами. Для успокоения в условиях выживания появилась потребность в пространстве. Две громоздких фигуры снаружи пытаются навсегда покончить с песком. Лоб – это верхняя часть головы, и все, что находится там, соответствует, или маячит пониже.
Из книги W-/ M-
ПОСМОТРИ ЕЩЕ РАЗ
1958 to 2012
Лос-Анджелес — Детройт
Посвящается Рону Аллену
/1947-2010/
поэту, драматургу и новатору «нулевого канала»
0
Девочка, вынужденная большую часть утра развешивать одежду на заднем дворе, устает от этой нудной работы после того, как цепляет третью или четвертую рубашку отца за оплечье к веревке для сушки белья. Куда интересней развешивать собственных кукол, цепляя их на веревку за плечики: этих кукол она называет большой мамой, маленькой мамой, белым папой, и черным папой, Клэр, Хлоей и Хлодвигом. Ее куклы кончаются раньше, чем имена, поэтому в ход идут огромные листья: лист Кэти 1, лист Кэти 1½, лист Кэти 3,7. Затем она возвращается к «подлинной» части своей работы, в лихорадочном состоянии пришпиливая к веревке блузки и платья, и шорты с трусами, и бюстгальтеры с джинсами: ибо она прячет большую маму, маленькую маму, белого папу и черного папу, Клэр, Хлою, Хлодвига, Кэти 1, Кэти 1½ и Кэти 3,7 на середине веревки. Эти химеры обосновались внутри, со стороны их не видно. Она одна, и только она, сотворила субстанцию и понимание того, что внутри. Отойдя в сторону, чтобы полюбоваться своей работой, она говорит: «Я создала внутренность облака».
1
Анархия заторможена в облаках или в авторском примечании, ибо она пробуждает сюжет детектива или какой-то сценарий иного жанра, фантастического романа, где случай с анархией растягивается до бесконечности: чем закончится эта анархия? Что за уловка воспроизводится так, чтобы это закончилось? Мир уходит в отрыв, и автор хочет его контролировать, подражая его анархическим проявлениям.
Люди хотят хороших историй. В повседневной жизни им нужна твердость духа. Где-то там существует укромная бедность с духоподъемными байками, которые только и ждут, чтобы их рассказали. Благодаря таким байкам анархия исчезает, чудесным образом попадая прямо в отверстие для ожидания.
1.5
КАРИКАТУРА
Если бы это тело было таким же диким, как мысль, смогло бы оно перепрыгивать из одной эпохи в другую, а потом замутить из этих прыжков и эпох шипучее зелье с неопределенным периодом полураспада, а позже исчезнуть в будущем мире, а затем возвратиться и отчитаться, и далее, до тех пор, пока даже сравнение «такое же дикое как» не растворится в полном событий слиянии тела, дикости, зелья, мысли и отборных эпох?
Оседлала бы я своей бугристой рукой быка на родео 1950-х годов, пока мои перепончатые ступни погружаются в вечность тихоокеанских песков, а плеть моего языка подхлестывает верхушку тающего ледника? Если бы ты смог увидеть все своими большими глазами, то смог бы заметить крошечную куклу, мочащуюся излишне преувеличенным органом на участки гидроразрывов пласта в Мичигане и Пенсильвании, чтобы получить максимальное удовольствия от осквернения процесса гидравлических горных работ. Вдоволь насытившись ледниковой водой, с помощью моего многогранного языка, и взяв измором гидравлику шахты, не без мочи – моего супероружия, я отправлялась наверх уже в другом теле, набитом ватными шариками и кислородом. Поднимаясь, я обдувала пластиковые острова в океанах неистовым воздухом, поступающим сквозь мои едва приоткрытые губы. Я бы их разнесла на куски с такой силой, что они очутились бы на орбите пониженной в статусе планеты Плутон. И именно я обнаружила бы поразительные последствия этих моих собственных энергичных действий за столетие до того, как кто-то другой смог бы подтвердить их наличие.
Измученная своими путешествиями, я возлежала бы во плоти, своей, реконструированной, изначальной, на самом безлюдном лугу, неспеша ожидая свою идеальную половинку. И это еще не конец главы о моей карикатурной жизни.
В ожидании Мистера или Мисс Совершенство я бы почувствовала себя по-настоящему хорошо: умиротворенной, сексуальной, интеллектуально возбужденной, взъерошенной от благодарности за эффектное место, в которое я угодила. И я начала бы задаваться вопросом: что, если такие люди, как я, или те же сланцевики, вместо того, чтобы добиваться успеха, сделали долгую паузу? Станет ли практическое бездействие поводом к новым дружеским отношениям? Возможно ли перестать функциклировать, чтобы все это продолжалось?
[…]
ТЕСТ
Однажды в рамках психологического эксперимента мне заплатили пятнадцать долларов за потирание нижней губы во время пятнадцатиминутного спонтанного разговора, записанного на диктофон. Нелегко было сосредоточиться на том, чтобы одновременно потирать себе губы и что-нибудь говорить. Тем не менее, было не трудно держать при себе свои мысли.
Я не сомневалась, что исследовательница втайне желала, чтобы ее подопытные кролики разговаривали, мастурбируя. Ни разу за время сеанса мне не пришлось озвучивать эту мысль в монологе, который она приобрела у меня. Также мне не пришлось лишать себя и других мыслей, имеющих отношение к сосанию чьего-либо пальца или чьей-то руки, эротических фантазий, вызванных прикосновением моего пальца к губам.
Несколько параноидальный ход моих мыслей заставил меня задуматься, был ли ее эксперимент направлен на подчинение, на слепое следование инструкциям. Если бы кто-то смог справится с подобной задачей под мягким давлением, был бы готов он выдать врагу государственные секреты, предать друга во имя Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности, отправиться на войну по призыву, вторить чужим убеждениям и проявлять презрение к тем, кому признавался в вечной любви и поддержке.
В то время как я втихомолку думала – о мастурбации, сосании пальцев, пассивной податливости, предательстве своих соседей, родственников и любовников – я беспрестанно рассказывала о кулинарных рецептах – ржаном хлебе на черной патоке, тыкве, запеченной вместе с маисом, французском луковом супе. Еда была относительно безопасной, возвышенной темой, о которой я могла болтать без умолку, до смерти надоедая своему собеседнику.
БУДУЩАЯ СЦЕНА
Когда я выезжаю из города, куда переехало мое предприятие, дверь в магазин услуг налоговой службы открыта. Белая женщина в строгом костюме сидит за столом, держа в руке карандаш, повернувшись лицом к машинам, поравнявшимся на светофоре с магазинной витриной. Когда она переводит взгляд на монитор своего крошечного компьютера, на крыльце появляется афроамериканец с метлой, в затасканной мантии студено-зеленого цвета поверх обычной одежды. Приникнув к метле, он метет сухой снег, который, искрясь на свету, тут же взмывает.
Буквально вчера, примерно за час до начала метели, я видела, как он стоял на углу в зеленой мантии и короне статуи Свободы. Он держал перед грудью табличку, на которой красными буквами было написано: «Здесь Взимают Налог На Свободу», и свободной рукой указывал на закрытую дверь, нынче открытую.
НАСТОЯЩАЯ СЦЕНА
Слепок. Святой Грааль. Немного избыточное сожаление. Восстановление предмета утраты. Пение, ради его возвращения.
Пение, чтобы потрафить скептику. Выражение сожаления вместо него, или вместо нее. Сбор черепков отношений. Нахождение места для них в чьем-либо помещении. Наличие помещения.
Нахождение в плюсе.
Загвоздка в проеме: куда ни кинь, всюду клин, по-любому освистан. Завиток, задевающий кожу.
Деньги переходят из рук в руки.
Потом без рук, но с деньгами.
Потом и без денег.
Только мотив, который Майлз Дэвис невозмутимо извлек из спутниковой тарелки. Возвращение к Спутнику в воздушном пространстве дронов.
Распределение поспешными импульсами. В красной экономике. В красном желании.
Кашляющие влюбленные выбираются из-под навеса Fox Theater. В размеренном темпе они направляются в сторону юго-запада. Погода пинает, раздраженная подобной медлительностью. Они прикрывают головы своими плащами, тыльной стороною ладони утирают лицо, у входа в клуб останавливаются. Под раскаты грома целуются.
Внутри рингтоны цепляют дождь, возвращают в недремлющий мир, кодифицируют шум. Дырявят пространство.
Бездны пространства. Воскрешенье былья. Изголовья намерений в умирающем городе. Что не сдается.
А если не так, то что? Город – не человек.
Сон, стоя под ледяным дождем.
Рано утром открывается булочная.
10
Тело – храм, говорит проповедник. А еще говорят, что дом мужчины – его крепость. Эта крепость воспроизводится в моллах. Женщина вроде меня доставляет свое тело в молл, и во время визита всякий раз поднимается метафорический трап. В крепости – королевское празднество. Каждый день может стать подготовкой к грандиозному празднеству.
Один поэт однажды сказал, что либеральное государство – есть личность на фоне любой публичной стены, объясняет мой дорогой друг, прелестный ученый Виллем, встречая меня на парковке. Сегодня и ежедневно в нашем районе личности наслаждаются прелестями частного предпринимательства. Я хочу, чтобы он зашел внутрь вместе со мной, поэтому предприимчиво намекаю, что поблизости нет ни одной публичной стены.
Когда кто-то заводит любовника в либеральном государстве, является ли стена разрешением на вступление в брак? Когда кто-то заводит любовника в крепости, где праздничный стол готовится между мясным прилавком и суповыми консервами, невнимание к протеканию времени становится нарушением храмовых правил. На празднестве, взявшись за руки, мы гуляем по кругу и изучаем достопримечательности, пока неожиданно не замечаем, что пристально смотрим на маленького невзрачного морского окуня, подвешенного на стене, и поющего «отведи меня к реке и брось меня в воду». Вот зачем, говорит Виллем, ты меня сюда привела. Но река – это всего лишь товар или образ пылинки, окруженной стенками сердца.
На обложке: «BUBBLES, STREAMS & WAVES» by Wolfgang Wildner
Лицензия: CC BY-SA 2.0
Добавить комментарий