мне кажется, мои тексты — определенный пласт категорий/состояний, о которых невозможно сказать иным способом. или не “сказать о них”, а “говорить с ними”. сфотографировать на полароид и оставить в темноте, чтобы карточка потихоньку проявлялась. а потом найти; удивиться; подумать, что я могу сделать в ней лучше; довести до более приемлемого вида и заявить: “это моя поделка. она не в первозданном виде, но я исправила ее, потому что понимала, как”. проблема (или не очень) такого метода, наверное, в том, что тексты, в основном, рождаются из импульса. и этот импульс должен найти тебя сам, иначе не будет самого акта соприкосновения с этим принципиально неописуемым. для меня важно не искать образ (в голове или на улице — не важно), а увидеть его. и заиметь смелость заявить, что вот так моё сознание и работает. то есть, просто быть открытой, грубо говоря. да даже если и не выходит. любой самый маленький звук имеет право на жизнь и на валидацию. текст имеет право называться собой даже когда только в голове и существует, не переселяясь в гугл-документ.
отсюда во многом получается, что для меня поэзия — то что хочет ей называться. я не хочу заключать определение в какие-то формальные рамки. и не только потому что после кейса Снытко это уже невозможно. я вижу то, что является поэзией и я это ей называю, даже если это совсем не походит на буквы как таковые. просто я понимаю, что это она. иногда это “что-то” можно взять и положить, как раз, в столбик у себя в гугл-документе. а иногда соприкосновение с ним будет актом насилия, кражей и запихиванием куда-то против воли, поэтому временами лучше оставить все как есть и позволить этому уже быть замеченным и названным собой.
Евгения Цориева
На обложке: «a tree on a hillside» by Jonathan Dows
Лицензия: CC BY-NC-ND 2.0 DEED
Добавить комментарий