Отзыв о выпускной квалификационной работе магистранта Русакова Ростислава Игоревича
Работа Р. И. Русакова написана в духе объектно-ориентированных онтологий, где объектами является всё: от чайника и шкафа до отдельного слова или мифического единорога. Современная философия даёт опоры для изобретенной Р. Русаковым новой науки под названием «лингво-химия», утверждая её своевременность. О достоинствах и потенциалах «лингво-химии» мы расскажем в следующих абзацах, а пока давайте попробуем рассмотреть ВКР соискателя с трёх ракурсов: опоры на прошлое (поэтическую традицию), открытий в настоящем и возможностей в будущем.
Начнём с краткого обзора связей с традицией. Как только поэтическое сообщество приняло фразу Осипа Мандельштама из «Четвертой прозы»: «Все произведения мировой литературы я делю на разрешённые и написанные без разрешения. Первые – это мразь, вторые – ворованный воздух…», – работа Русакова стала вопросом времени. Учитывая акмеистическое стремление к вещности и конкретности образов в противовес метафизике символизма, возникает логичный вопрос: какой химический состав у этого воздуха? Ответ на него мог найти любой последующий исследователь, но первым к нему приблизился Русаков через поиск химических методов работы с фонетикой и графикой произведения.
Нельзя не вспомнить, читая ВКР, синестезийный опыт погружения в звуки, например, у Артюра Рембо. Его известная работа «Гласные» постулирует субъективный, ассоциативный взгляд на элементы языка и сближает их сочетания с процессом создания картин, в частности постимпрессионистских. Утвердить «новую азбуку» стремились и русские футуристы. Велимир Хлебников в своей программной статье «Наша основа» предпринял попытку найти в звуковом оформлении слов объективные смыслы. Но в отличие от Рембо и Хлебникова в работе Русакова процессы химической обработки происходят не только на фонетическом, но и на графическом уровне (например, допускаются магнитные свойства «и краткой» из-за бревиса). И это смелая и новая теория. Правда, такой подход проблематичен из-за неясности связи графики языка с фонетикой. Однако разрешение этой проблемы не является целью или задачей ВКР, но работа потенциально может быть продолжена и расширена в соавторстве с исследователями истории мировой письменности и языка.
Кратко рассмотрев опоры на традицию, важно понять, какие открытия совершает Ростислав в своей работе. Основной текст ВКР состоит из схем машин с последующими комментариями о том, как разделить стихотворение в прозе Ивана Тургенева «Русский язык» на отдельные звуко-графемы с помощью физико-химических процессов. Следствием каждого процесса является получение из словесной руды чистого языкового элемента или переход к следующему этапу сепарации. Подход Ростислава кардинально меняет отношения человека с языком, поскольку последний всегда воспринимался как полуматериальная сущность, в данной же работе звуко-графема полностью материальна и объектна. Ростислав пишет (цитирую): «о компонентах речи как безжизненных составляющих живого целого, что, безусловно, ведёт и к мыслям об источниках жизненной силы языка, хрупкости текста и глубоком смысле работы литератора». В этой цитате можно заметить влияние идеи эмерджетности философа Грэма Хармана, где говорится о несводимости свойств целого объекта к сумме свойств частей этого целого. Деконструкция произведения по методу Ростислава поможет понять, на что, кроме звуко-графем, опирается стихотворение и, возможно, разрешить проблему «вдохновения», представив его в виде материального процесса. Сама «Лингво-химия» как технология обработки словесной руды самоценна, поскольку обнаруживает пути исследования и пересборки невозможного на данном этапе развития человечества материала.
Комиссию вполне закономерно может смутить тотальная объективация звуко-графем. На это мы можем ответить, что работа Русакова уже повлияла на будущих соискателей, и вслед за объектными качествами алфавита начались поиски субъектных. В частности, мы с моими подопечными поставили задачу отыскать опоры для создания еще одной дисциплины: «Психология звуко-буквы», где под влиянием открытий Ростислава рассмотрим психику звуко-графемы и паттерны её отношений с другими элементами слова и языка в целом.
Фраза про «звуко-букву» как невозможный материал на данном этапе развития человечества даёт еще один ракурс взгляда на потенциал «лингво-химии», поскольку идея разделения словесной руды нуждается в появлении в будущем технологии добычи этой руды из голоса, природы и книг. И этот вопрос мы переадресуем разработчикам искусственного интеллекта и 3-D принтеров, которые, возможно, помогут нам синтезировать в промышленных масштабах или отыскать исследуемую и разделяемую руду. К сожалению, в рамках данной работы и при отсутствии достаточно уровня технологий невозможно описать весь междисциплинарный путь реализации настолько обширного проекта. Естественно, нам хотелось бы, чтобы эта работа стала частью производства уже сейчас, но, возможно, её по-настоящему обретут последующие поколения с другим техническим потенциалом, способным воплотить все созданные механизмы и машины, получив вследствие этого чистые элементы языка и превратив поэзию в алфавитную химию (неоалхимию).
Таким образом, ВКР Ростислава Русакова и изобретённая им «Лингво-химия» выходят далеко за горизонты привычного понимания языка, дают новые основания для его деконструкции и пересборки и способны вдохнуть новую жизнь в филологические исследования, соединив их с техническими науками. Лингво-химия, опираясь на тотальную объективацию звуко-буквы, может стать первым шагом для появления новых дисциплин и ответов на вопросы механизмов творчества.
ВКР Ростислава Игоревича Русакова заслуживает оценки «Отлично».
Научный руководитель
поэт, педагог
Горюнов В. В.