Я не большой любитель авторских стейтментов к поэтическим публикациям, кроме тех случаев, когда без них точно не обойтись. Кажется, «Не я» – именно такой случай: основанная на квазикомбинаторном поэтическом жесте угловатая выразительность оказалась релевантна для ситуации, которую не назовешь посткатастрофической, потому что катастрофа продолжает длиться и конца ей не видно. В самом общем виде «Не я» связана с северонемецкими реалиями, окружающими автора в последние годы, но гораздо важнее оказывается сама длительность произведения, вбирающего в себя две новеллы о проявляющем стертый исторический контекст беженстве, разделенных тыняновским “эквивалентом” и снабженных эпилогом. Все это является составными частями уравнения, заданного одним мрачным модернистским классиком и вынесенным в заглавие.
Почему же все-таки «квазикомбинаторный»? Да хотя бы потому, что для комбинаторного жанра используемый тут жест ограничения знаков (без пробелов) слишком элементарен, да и не лишен некоторых зияний, которые автор не в силах исправить. Во-вторых (и главных), комбинаторная работа призвана обнаружить максимум возможных смысловых траекторий в формально ограниченном контексте. Здесь же ограничение воспринимается как не вполне игровая данность, где разбалансированность скрепляется пусть и мотивированными, но резкими обрывами, на месте которых автор хотел бы слышать характерные пощелкивания, по которым мы безошибочно опознаем композиции Маркуса Поппа.
ДЛ
1
пикирующий дат
чик первых утре
нних зёрен свет
а поднимающего
ся со дна развед
ённого кровью м
оря – чайка – сры
вает клювом сер
ую ленту прикос
новения скольз
нувшую за незат
вердевший в уме
горизонт весны
2
пока производи
мый отпетой бог
емой рефлекс по
падает в такт с о
совелым зрачко
м суверена двух
ъярусная крова
ть беженца неож
иданно поплыла
в сторону холод
ной реки встреп
енувшейся тонк
им острием льда
3
ночью была гроз
а а сейчас хорош
о что нет связи и
старый разъем з
ахлебнулся беш
еным дотационн
ым током рисующ
им эллипсы и паз
ы внутри полых с
тен помнящих вс
е имена постоял
ьцев но не позже
лакуны мая 2015
4
ленивое электр
ичество тянет п
оверх оперения
на уровне вздош
ья меж перепонк
ами и не останав
ливаясь доходи
т до локтевого у
гла предупрежд
ая касание и еще
одно касание и е
ще одно и еще одн
о и еще и еще и еще
5
а что станет с те
лом мгновенно в
пустившим таки
е слова, телом н
асквозь заритм
ованным плавко
й политикой льд
а? А что, если пр
ямо сейчас его р
астворяет суха
я вода, превращ
ая в какое-то те
ло, в вон-там те
6
……………………………..
……………………………..
……………………………..
……………………………..
……………………………..
……………………………..
……………………………..
……………………………..
……………………………..
……………………………..
……………………………..
……………………………..
……………………………..
7
вздернутый вет
ром неотследим
пассажирский ч
ас перемещенно
го человека, ох
ваченного слов
но клэр без коле
на астеническо
й пластикой нищ
еты прильнув вс
ем своим корпус
ом к первому поп
авшемуся теплу
8
а вот пронзающи
й запах накинут
на пассажира вс
тупившего в скв
озной темный ле
с пропахшего от
кровенной чере
мухой в маленьк
ом городе где ва
м не скажут из че
го сделано слез
оточивое обоюд
ное липкое мыло
9
впереди справа
не парящие анге
лы и прочий небе
сный стафф но чу
жие призраки на
этом вокзале зе
ркалят чужой ли
тллайф зависши
й над самым про
зрачным каркасо
м одна из них анн
а опрокинута в с
кользкое шанти
10
время уже не скв
озит напрямую н
о на влажной обо
чине вяжет огне
м очевидца а теп
ерь и саднит нов
остями на вспух
шей и лопнувшей
от дребезжания
коже это не я упи
рается и усколь
зает это надлом
навык numbness
11
опираясь на ось
по ту сторону ми
ра и стремитель
но отклоняясь т
о вправо то влев
о разрезает куп
юру полудня кен
таврический ве
лосипед со стер
тым лейблом, на
встречу ему сон
м окрашенных яз
ыком пешеходов
12
и на обратном пу
ти упершись в ры
бью рутину заяк
ориться на чуть
проступающей л
инии зимней пам
яти опрокинуто
й на автобусное
стекло: верное
сердце и прочие
связи, секущие
воздух в подроб
ные гранулы дня
13
что это было? см
ещение линий, п
ерспектив на ва
шем экране? asm
r? история навы
ков, спешных ры
вков? бесплатн
ый пасмурный ау
тофикшн? блэйд
раннер? райнер
мария рильке? с
иротский брукл
ин? дж.п.джонс
2023-2024
NOT I-NTRO
Есть особая беккетовская пустотность, свойственная ему позднему — примерно в диапазоне от «Comment c’est»/ «How It Is» до «What Where», — когда расщепленные до почти молекул персонажи уже не заперты в замкнуто-парализованных ландшафтах, но целиком все апофатическое окружение как будто само превращается в овеществленную либо недообъективированную оцепенелую замкнутость.
Персонаж-рот из «Not I» в этом смысле показателен, поскольку, перемалывая неартикулированную толком травму (автор интерпретаций в свойственной ему манере чурался), пребывает с одной стороны в тотальном оцепенении («навык numbness»), с другой — вероятнее всего не только опустошен изнутри, но и целиком представляет собой нечто вроде буквальной пустоты (потому что фактически, кроме рта, от нее ничего — если принимать правила сценарного миропорядка — не осталось).
Любопытно, что неизбежным источником оцепенения становится социальное, влекущее попытку насильственного встраивания себя (примерно, как у Антониони в «Красной пустыне» или отчасти у Клюге в «Прощании с прошлым») в травмирующий контекст, вынуждающий говорить/слушать/делать. В поэме эти моменты, как мне кажется, ключевые. Оцепенение получает тут буквальное воплощение, как если бы между сдвигающимися стенами стиснули речь, которая, тоже сжимаясь, как человеческое тело, обрела черты сжатости (сродни попытке пригнуться, спрятаться, скукожиться). В итоге достигается эффект предельного уплотнения не только за счет графики и надколотых слов, но и при помощи скомпрессованных кадров (на уровне строк и далее — более крупных фрагментов).
Любопытно, что у текста как бы есть и вторая ритмическая сущность — плавное протекание по клаустрофобно-вертикальному пространству. Протекание в той или иной форме длится на протяжении всего текста: «крова / ть» «поплыла / в сторону холод / ной реки», плывущий «сон / м окращенных яз / ыком пешеходов» (вот это «окрашенных языком» и раздробленный в духе Альчук «сон / м» — звучат невероятно), попытка «упершись в ры / бью рутину заяк / ориться» и проч. Эти два существующие одновременно взаимо-как-будто-противоположные состояния прежде всего, пожалуй, и захватывают в тексте — монолитное и предельное сжатие (когда сжимаешь кусок глины, чувствуя, как его покидают последние пузырьки воздуха) и плавкая текучесть.
И вместе с этим в «Не я» содержится фирменное ларионовское (если так можно) состояние речи, когда язык как будто проходит через пересборку, утратив прежнее состояние и намереваясь при помощи называния переконструировать погрязшую в дезориентации реальность. Отчего возникает намеренная неуклюжесть, неуютность письма, что особенно важно в присутствии «тока рисующ / его эллипсы и паз / ы внутри полых с / тен помнящих вс / е имена постоял / ьцев». Отсюда еще один важный аспект текста — ощущение нахождения в месте, достаточно знакомом с тем, что было либо находилось в нем прежде — что требует монтажных склеек между сценами/состояниями персонажа/языка, силящегося выбраться из предельного оцепенения недокоммуникации.
Денис Безносов
Автор изображения на обложке: koeb
Лицензия: CC BY-NC-SA 2.0
Добавить комментарий